Совнарком на колесах
Уильям Г. Гаррисон остался в истории не только как самый, так сказать, недолговечный американский президент — прожил после инаугурации ровно месяц, — но и как первый в мире политик, догадавшийся во время своей предвыборной кампании 1836 года использовать для агитации железные дороги.
Надо думать, Ленин — читавший много американской прессы и всегда особенно интересовавшийся любыми техническими новинками — о такой практике слышал, знало о ней и его окружение. В 1918 году по поручению ЦК РКП(б) военный отдел издательства ВЦИК приступает к организации первых агтипоездов Советской России — и, хотя сама идея использовать поезда для массовой агитации и пропаганды не была изобретена большевиками, но именно большевики сделали из этой практики настоящее явление искусства.
В начале сентября 1918 года из Москвы отправляется первый такой состав — «Военно-подвижной фронтовой поезд им. В.И. Ленина». В январе 1919-го была сформирована Комиссия по руководству литературно-инструкторскими поездами и пароходами при Президиуме ВЦИК, которая позже будет повышена до Отдела агитпарпоездов (агитационных пароходов и поездов ) ВЦИК. Вплоть до осени 1921 года по стране — во все концы, причем особенное внимание будет уделено территориям, только что освобожденным от белых, — отправятся около 20 поездов и не менее 3 пароходов. Эти четыре года станут звездным часом железнодорожной агитации во всей мировой истории.
Надо иметь в виду особенное место агитпоездов в структуре советской пропаганды времен Гражданской войны. Вот статистика за 1919-й и 1920-й годы: охвачены 96 губернских городов, 189 уездных городов и 458 селений (а вот заводов всего 14). В отличие от всех других агитационных практик, агитпоезда были ориентированы прежде всего на сельское население — самую консервативную, костную и неграмотную часть общества. Тут веками существовал только один агитатор — сельский священник, а про такие вещи как электричество, телеграф и кино могли что-то слышать, но в глаза никогда не видели.
Отсюда и специфика: в деревню нужно было принести не просто новости о том, что есть такая партия, в деревню нужно было принести нечто большее — новую эпоху, эпоху модерна, причем сделать это нужно было, опираясь на понятный деревне язык традиции — другого она попросту не знала.
Вот почему росписи вагонов агитпоездов — сами они, понятное дело, не сохранились, сохранилось довольно много фотографий, но хоть что-то, про то, что было внутри вагонов, мы вообще знаем только по рассказам — так вот росписи эти создавались под влиянием иконописи и лубка и с опорой на фольклорные архетипы. Красная армия тут приобретала черты святого воинства, мировой капитал олицетворяли инфернальные змеи, чудища и драконы, а над миром вставало солнце-пантократор новой власти рабочих и крестьян.
Проекты росписей всякий раз принимала комиссия, в которую входили в том числе и жители тех мест, куда отправлялся поезд, так что поезда расписывали с учетом специфики — «Красный Восток», «Красный Кавказ», «Красный Казак», «Красная Украина» и так далее. Самый первый поезд расписывали под руководством Дмитрия Моора — и он сам выполнил роспись одного из вагонов, на которой его любимый сюжет: фигура, правда, на этот раз не Ленина, а женщины, которая метлой сметает с лица Земли врагов трудового народа.
Над оформлением разных поездов поработали Шагал, Малевич и Петров-Водкин. А еще — будущий театральный художник Софья Шевалдышева и прославившаяся позже своими куклами Мария Артюхова — на тот момент совсем юные студентки ВХУТЕМАСа. И их ровесник Николай Кочергин, автор прекрасного плаката «Очередь за Врангелем», а впоследствии — знаменитый книжный иллюстратор, проиллюстрировавший какое-то немыслимое число детских книг, сказок и народных эпосов. Или Сергей Герасимов — совсем уже не юноша, но известный художник, ученик С.В. Иванова и Коровина, а в будущем и вовсе Народный художник СССР и лауреат Ленинской премии. Руководил работой всех художников Игнатий Нивинский — архитектор, театральный художник и художник-монументалист, оформлявший интерьеры Музея Александра III, будущего Русского музея, до Революции и Мавзолея Ленина — после.
Расписать несколько, от семи до пятнадцати примерно, вагонов — дело не для одного человека, понятно, что над росписями трудились целые артели, в которые входили десятки художников, в том числе и именитых, и юных будущих звезд, и совсем безвестных, но все-таки история агитпоездов — это далеко не только и не просто роспись вагонов.
Да, агитпоезд был целиком расписан — не расписанными оставались только окна, — но главное он нес внутри себя. Агитпоезд сам по себе был целой институцией: «Совнарком на колесах» — писали в газетах, и это не просто фигура речи.
Агитпоезд вез с собой тиражи плакатов — и стоило составу остановиться на какой-нибудь станции, все вокруг мгновенно оклеивалось ими, даже если остановка была минутная. Тиражи листовок — которые раздавались жителям городков и сел, а над станциями, мимо которых поезд проходил без остановок, выбрасывались в воздух. Но в каждом поезде была и своя мобильная типография — листовки допечатывали по мере необходимости и даже печатали газеты, которые тоже раздавали населению.
С агитпоездом ехали ораторы-пропагандисты, и везде, где поезд останавливался, устраивали митинг — участники вспоминают, что за один день им удавалось какое-нибудь совершенно «белое» село полностью распропагандировать в пользу красных. Читали и лекции — о международном положении, о мировой революции (которая на тот момент действительно бушевала по всей Европе), или о разрухе и способах борьбы с ней.
В каждом поезде был и вагон с библиотекой — литературу раздавали всем желающим и умевшим читать.
Агитпоезд был и передвижным театром — специально оборудованный вагон превращался в сцену, с которой можно было давать представления. Представления были самого разного рода. 
Популярен был «Красный Петрушка» — привычный народному вкусу Петрушка тут становился, например, красноармейцем, с шуточками и прибауточками прогонявшим со сцены опозорившегося Деникина. В синхронном газетном описании читаем: «Вообще, Красный Петрушка — не старый Петрушка-балагур. Красный Петрушка — это представитель строящейся новой жизни: Петрушка-рабкор, Петрушка-комсомолец, хороший пред.зав.ком., советский дипломат, демобилизованный красноармеец. Красный Петрушка — ненавистник всего грязного, темного, что осталось в нашем быту от старого, он ярый борец за все новое и светлое в нашем быту. Петрушка — истинный агитатор и пропагандист. Он пропагандирует ядреной сатирой».
Еще одна яркая примета эпохи — иммерсивные, как сказали бы сейчас, представления, инсценировки судов. На сцене вагона устраивали суд над чем угодно — политической фигурой, исторической фигурой или отвлеченным понятием, характеризующим старую жизнь и старый политической строй, — с судьей, прокурором, защитником и свидетелями, причем поучаствовать в таком представлении, выступить в суде — приглашали собравшихся.
Еще большие возможности по устройству театра предоставляли в чисто техническом смысле агитпароходы — причем известно, что в устройстве плавучих театров принимал участие Мейерхольд.
Обязательно был вагон с киноаппаратом. Днем показывали ленты для детей, вечером — для взрослых. Ясное дело, показывали хронику и агитационное кино, но может быть, еще важнее то, что многие из зрителей вообще впервые в жизни видели движущиеся картинки, и агитация советской власти связывала себя таким образом с техническим прогрессом.
Известно, что с несколькими поездами путешествовал Дзига Вертов — причем он не только показывал свои ленты, но вместе с этим снимал кино об этих путешествиях. Вертов, кроме того, два года возглавлял киносекцию Отдела агитпарпоездов ВЦИК — и из своего материала и материала других операторов он смонтирует несколько фильмов, из которых нам два известны по названиям: «На бескровном военном фронте» и «Поезд ВЦИК» — ленты до сих пор пылятся в архивах. А вот фильм «История Гражданской войны» буквально в прошлом году восстановил и представил публике киновед Николай Изволов. С одним из поездов синхронно путешествовал Эйзенштейн — правда, он как раз пока еще ничего не снимал, а участвовал в театральных постановках и рисовал плакаты.
В вагонах были и научно-популярные выставки — сельским жителям показывали достижения современной техники и науки. Были походные лаборатории — специалисты показывали опыты, объясняющие, например, законы физики. Показательные мастерские, где мгновенно собирали, например, простейшие электрические устройства.
В поездах были, кроме того, мобильные амбулаторные и ветеринарные пункты, а еще бюро жалоб, в которых принимались обращения к областному и центральному советскому руководству. Но и само руководство часто бывало прямо в агитпоездах. В них путешествовали, например, Луначарский, Крупская, Семашко и Калинин, совершивший рекордные 17 поездок. Наконец, агитпоезда были не только мобильными пунктами агитации, но и мобильными статистическими лабораториями — специальная группа в каждом составе фиксировала и изучала реакцию публики на проходящие мероприятия, собирала «обратную связь». 
«Агитация и пропаганда в Советской Росси организованы блестяще. Пропагандистские отряды организованы в каждом губернском городе, откуда вышло уже значительное число обученных агитаторов. Идеи большевизма распространяются простыми, понятными и убедительными языками и формами. Вся страна наводнена воззваниями, плакатами, газетами и цветными картинами. На фронте большевики пропаганду превратили в оружие, уподобляющееся в силе артиллерии, авиации и танкам», — слова эти тем интереснее, что сказаны в 1919-ом дивизионным полковником армии Колчака.
Агитпоезда были важнейшим элементом красной машины пропаганды, ее высшим достижением в каком-то смысле — хотя бы в том, что здесь в одну точку собирались все остальные достижения. И если эта машина победила, то во многом потому, что не просто агитировала за новую политическую силу, не просто пропагандировала выбирать одних политиков вместо других. Она пропагандировала новую эпоху, эпоху модерна, эпоху науки, знаний, чтения — надо видеть на этих фотографиях обилие надписей и росписей, убеждающих читать и учиться читать, интересоваться наукой и техникой, использовать технику в производстве — агитпоезда рассказывали, показывали и давали подержать в руках артефакты этой новой эпохи. Белая пропаганда ничего подобного не предлагала. Что должны были выбрать русский город и русское село? Выбор очевиден.