Четверо и их герой

Этому городу нужен был герой. Новый советский богатырь с вежливостью Гулливера. Сергей Михалков подарил всем детям страны дядю Стёпу. Честный, добрый, справедливый великан, готовый прийти на помощь вне зависимости от ситуации. Каждый малыш и школьник мог бы нарисовать у себя в воображении любого большого героя, скорее всего он был бы похож на папу. Но образы, созданные первыми иллюстраторами серии книг про человека, олицетворяющего собой героизм и справедливость, настолько архетипичны, что представить себе дядю Степу иным уже невозможно. 

Для первой публикации поэмы о Степане Степанове с заставы Ильича в 1935 году журнал «Пионер» даже не заказывал иллюстрации, а использовал фотографии молодого поэта-песенника Сергея Михалкова. Через год «Детская литература» выпускает первую часть пенталогии с иллюстрациями Аминадава Моисеевича Каневского (1898 - 1976 гг). 

В двадцатые годы через учебные классы Высших художественно- технических мастерских (Вхутемас) прошло много талантливых людей. В 1921 году Каневский попадает в мастерские прямо из Красной армии, куда ушел добровольцем. После окончания поступает на графический факультет Вхутемаса- Вхутеина, где учится у Владимира Андреевича Фаворского – не просто мастера русской гравюры, но и блестящего книжного иллюстратора. Фаворский знал об иллюстрации книг – всё, от шрифта до форзаца, понимая книгу как единый эстетический организм. Вторым оказавшим влияние на Каневского становится профессор и заведующий лабораторией шрифта, литографским отделением Николай Николаевич Куприянов. Куприянов является создателем нового жанра в истории изобразительного искусства – графический дневник художника. 

Жанр карикатуры, который Аминадав Каневский стал пробовать еще в институте, привлекает внимание известного профессора Дмитрия Стахиевича Моора. Мастер после посещения студенческой выставки, рекомендует Каневского в журнал «Безбожник у станка».  В дальнейшем стремление запечатлеть действительность через призму графики и юмора, приводят Каневского в «Крокодил», где он работает с 1936 года до конца своей жизни. «Художники-сатирики должны вторгаться в жизнь и смело бичевать те недостатки, которые у нас еще есть. Критикуя эти недостатки, мы и ведем своими средствами борьбу за положительного героя в искусстве. Все дело в том, с каких позиций критикует недостатки художник-сатирик. Это должна быть позиция партийной непримиримости к отрицательному во имя утверждения положительного»  - писал Каневский. 

По окончании Вхутеина Каневский и группа его однокурсников - Н. Коршунов, М. Ворон, И. Громицкий и другие, организовали бригаду плакатистов.

Группа работала при издательстве АХР, потом при Изогизе как «2-я мастерская полиграфформ». «Мы поэтому ставим первейшей своей задачей, — писал Каневский о работе бригады в журнале «За пролетарское искусство» (1932, № 1), — поднятие своего политического уровня, овладение марксистско-ленинским мировоззрением... Мы ставим своей задачей овладеть тематическим рисунком, цветом и композицией так, чтобы суметь превратить сложную политическую тему в ясный, простой и убедительный образ». 

Ясные, простые и убедительные образы – за них полюбили Аминадава Каневского не только взрослые, но и дети. «Золотой ключик», «Девочка-ревушка» Агнии Барто, всем знакомый Мурзилка, сотни забавных и остроумных персонажей, и, конечно, дядя Стёпа. Первый Степан Степанов – это добродушный великан, который, страдая так или иначе, от собственного размера, не позволяющего ему многое, доступное обычному человеку, по ходу визуального продвижения героя по книге, превращается из безобидного паренька с чубом и в клетчатых штанах в героя-моряка. В дядю Стёпу Маяка. Его окружают знакомые по невинным героям карикатур Каневского персонажи. Обыватели в пару росчерков пера, требующие спасения от человека, над которым по-доброму смеялись, а порой и ругались в кино. 

Аминадав Моисеевич Каневский является автором плакатов «Мы в колхозах, исполнены крепкой отваги, объявили поход против вражьей ватаги...» (1933), «Сильная и мощная диктатура пролетариата...» (1933), «Сорняки». Во время Великой Отечественной войны писал антигитлеровские плакаты, в том числе «На чужой каравай рта не разевай!», «Репка». 

В 1957 году выходит книга, в которой дядя Стёпа трансформируется из неприкаянного щеголя в узких брюках в гражданина, отдавшего себя на помощь другим, сначала облачившись в военно-морскую форму, а затем и в форму милиционера. Поскольку Константину Павловичу Ротову (1902 – 1959) довелось работать над второй частью сборника о новом советском богатыре, то сходство с актером Алексеем Баталовым, порой даже пугающее, не должно смущать. Дочь Баталова, внучка Константина Ротова Надежда Алексеевна Баталова вспоминает: " - Отец ему не позировал. Он просто за ним наблюдал в быту и делал зарисовки…. В тот же год без предъявления каких-либо обвинений дед был отправлен на бессрочное поселение в Северо-Енисейск. И, как вы знаете, книга с его иллюстрациями была издана только в 1957 году - тремя годами раньше он был полностью реабилитирован и освобождён от ссылки решением Военной Коллегии Верховного Суда СССР... В 1959 году Константин Ротов скончался. Вот такая история про дядю Стёпу." 

Действительно, героя в милицейской форме с лицом Баталова (мужа своей дочери Ирины) придумал человек, попавший в лагерь на 8 лет за карикатуру с лошадью и птичками. Вспоминается билибинский осел с грифонами, правда без последствий для Билибина. В 1948 году Константин Ротов немногим спустя после освобождения, в декабре, без объяснения причин пожизненно высылается в посёлок Северо-Енисейский Красноярского края, где работает до 1954 художником в клубе. А ведь с 1920 года, после установления Советской власти на Дону, потомок донских казаков, блестящий художник с чувством меры в изображении окружающей действительности, начал работать в ростовских Дон-РОСТА, Политпросвете, ростовском отделении Госиздата. Перебрался в Петроград учиться на графическом факультете Петроградской академии, но больше времени проводил в плакатной мастерской у Владимира Маяковского и художника-карикатуриста Михаила Черемных. Почти сразу же в 1921 переехал в Москву. Не счесть изданий, где способность Ротова передать чувства, эмоции, тонкие характерные черты людей, пришлись к месту: «Правда», Комсомольская правда», «Рабочая газета», «Гудок», «Прожектор», «Огонёк», «Смехач», «30 дней», «Лапоть» и др. Константин Ротов был самоучкой – подробности, детали, стилизация его рисунков имеют корни в открытках и журналах «Мира Искусства», которые выписывали родители, а он посвящал себя их копированию. В 1939 году по собственному эскизу Ротов создает панно для Советского павильона на Нью-Йоркской выставке. На нём Папанин, Дуся Виноградова, Стаханов. 

В соликамском лагере Константин Павлович между рисованием надкроватных ковриков познакомился с архитектором, представителем школы Баухауз Филиппом Тольцинером. Вместе они оформили соликамское ДК, делали игрушки по эскизам Ротова, организовали художественную мастерскую, где заключенные копировали классиков, выпускали альбомы по докладам Сталина и оформляли Пермскую сельскохозяйственную выставку. Там в лагере, взяв в качестве помощника запуганного еврейского мальчика, практически спас жизнь будущему поэту Михаилу Таничу. А вот поэт Сергей Михалков ничего не смог сделать, чтобы облегчить лагерную участь Ротова, не помог даже Лебедев-Кумач, но своего дядю Степу милиционера он доверяет иллюстратору после освобождения. И даже добавляет строчку про сапоги 45 размера. Именно такой размер обуви носил народный артист СССР Алексей Баталов. 

Карикатура Константина Ротова от 1940 года, за которую его посадили: мы видим лошадь с мешком на голове. От головы до хвоста растянулась очередь из воробьев. У хвоста лошади надпись: «Закрыто на обед». Ротова также обвинили в работе на германскую разведку и буржуазные органы печати в годы Гражданской войны. Обвинения строились на показаниях художника Михаила Храпковского, под пытками оговорившего друга.

В 1969 году Сергей Михалков сразу признается, что третья часть написана им по заказу. По заказу детей. Про… детей! Малышей всего Союза интересовало, а есть ли у Степана Степанова семья. Что скажу ему в ответ, тяжело ответить «нет». Дядя Степа Ювеналия Дмитриевича Коровина (1914-1991) таков, что и ему тяжело ответить «нет». 

Это не старомодный с папкой наперевес великан на заснеженных столичных улицах. Это летний, солнечный, белозубый богатырь спортивного вида с щекастым малышом на плечах. 

В начале 1960-х гг., когда большинство придерживалось «сурового стиля» в живописи, Коровин развивает искусство светоносной литографии. Ещё во время учебы в Московском Институте изобразительных искусств в Москве (ныне — Московский академический художественный институт им. В.И. Сурикова), образованном на базе нескольких факультетов ВХУТЕМАСа-Вхутеина, его учителями были всё тот же Владимир Андреевич Фаворский, Павел Яковлевич Павлинов – мастер ксилографии, книжный иллюстратор, график, и, конечно, Константин Николаевич Истомин. Прямые линии, незаконченность рисунка, акварельные пятна, характерные для Ювеналия Дмитриевича имеют чёткие осознанные координаты на странице книги. 

В Великую Отечественную послужил талантом и отточил его в 7-ой армии на Карельском фронте. Чертёжником. В 1959 году его серия эстампов о советском цирке завоевала международную награду в Лейпциге. А советский цирк получил шикарный подарок от заслуженного и узнаваемого мастера эстампов. Фронтовик Коровин был против преследования художников во время скандальной выставки в Манеже. После посещения Хрущева Ювеналия Дмитриевича сняли с поста председателя бюро графической секции Московского союза художников. 

Ювеналий Дмитриевич автор не только образа Степана Степанова как богатыря-отца, но и четвертого Дяди Стёпы – ветерана. На обложке издания 1985 года наш старинный друг в лыжной шапке мчит на коньках, но при этом на 12 странице в профиль, весь обсыпанный детишками с деревянными автоматами, сидит вылитый, только уставший Сергей Михалков в кепке и синих штанах. Мир, населенный акварельными машинами в идеальной пустой Москве, с крохотными грудничками на руках у крохотной мамы в большом пространстве осеннего парка. В котором неугомонный дед с михалковскими усами становится добродушным дедушкой. 

Нельзя не упомянуть об образе Дяди Степы созданным художником, который продолжает традицию русской изобразительной школы, через своего учителя Бориса Александровича Дехтярёва (1908-1993) – дядя Степа Германа Алексеевича Мазурина. Именно иллюстрации к михалковской книге Мазурин сделал еще на третьем курсе МГАХИ имени В. И. Сурикова. Преподаватели показали рисунки Сергею Михалкову, и уже через несколько месяцев в издательстве «Детская литература» вышла книга с его иллюстрациями. 

С 1955 года Герман Алексеевич не оставлял работы с издательством. За свою жизнь он воплотил в изображение три сотни книг. Часто в жизнеописаниях художников двадцатого века мы видим их связь через столичные школы. Герман Мазурин поступил в пензенскую художественную школу скопировав портрет Сталина из календаря, потому, что в доме было много книг, но зачастую без картинок. И маленький Герман рисовал на листках и вклеивал их в книги. Поступив в 1947 году далее в художественное училище в Пензе он соприкасается с репинской веткой древа русской изобразительной школы - тогда в училище преподавал Иван Силович Горюшкин-Сорокопудров, ученик Ивана Репина. Далее на графическом факультете Московского государственного академического художественного института имени В.И. Сурикова, куда Мазурин поступает в 1952 году, через своего профессора Бориса Александровича Бехтерёва, прививается ещё раз к Репину, поскольку Бехтерёв учился у Дмитрия Кардовского. Сам Борис Александрович долгие годы был главным художником издательства «Детская литература». 

«Книжка с картинкой формируют ребёнка, через книгу малыш познаёт мир, читать он ещё не умеет, и именно картинка даёт ему представление об окружающем. Поэтому, чем лучше нарисован рисунок, чем реалистичнее и точнее он, тем яснее дети будут воспринимать действительность.» - так профессор и руководитель мастерской «Искусство книги» МГАХИ им. Сурикова Герман Алексеевич Мазурин говорит о своей метацели. Милиционер Степан Степанов выглядит так, как должен выглядеть советский человек мужского пола, который вызывает доверие и одновременно носит форму и погоны. Плащ героя, который выглядит, как обычный человек, если бы не рост. Окружающие предметы и обстановка предельно ясны даже современному малышу. 

Герман Алексеевич автор многих диафильмов. Так что у нескольких поколений советских людей его неповторимый стиль запечатлен буквально на подкорке. Нет ничего более прекрасного, чем служить пропаганде чистого образа для детей. 

«И однажды, с чемоданом

Сквозь рентген пройдя сперва,

Сел турист Степан Степанов

В самолет Париж — Москва.

У окошка в кресло сел.

Пристегнулся. Завтрак съел.

Только взялся за газету —

Что такое? Прилетел!

— Как леталось, дядя Степа?

— Как здоровье?

— Как Европа? —

А Степанов всем в ответ:

— Лучше дома — места нет!»

Сергей Михалков

Дядя Стёпа – ветеран

1981

Мария Мальцева-Самойлович.