Торжественно клянусь!
Интересно, как она зазвучит сейчас, если запустить её ни с того ни с сего по центральному радиотелевидению, эту клятву Пионерии, как отзовётся она в сердцах слушателей... Потянет ли от неё нафталином? «Совковой пропагандой»? Коммунистическим оглуплением масс?
Чуткие носы либеральной общественности, вероятно сморщатся, в некотором её неприятии. Всё по Гоголю...
Времена одинаковы, разнятся лишь люди. Или, люди всегда одинаковы? А, дети? Вечное наше будущее — на него возложены надежды, на него обращены взгляды всего прогрессивного человечества — из века в век. А потом дети вырастают и становятся взрослыми... Но пока были они детьми, те взрослые, вера их в силу дружбы и нерушимость клятвы была превыше всего.
Дети всегда дают фору взрослым.
Это называется экзистенциальной данностью.
Бороться с ней можно, победить — нет.
А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
Так было. И при советской, и при досоветской власти. Мы же говорим о том времени, когда сам факт существования первого в мире государства рабочих и крестьян был под смертельной угрозой. О том времени, когда от каждого требовалось сделать выбор. Один, и верный. И выбор тот не давал ни льгот, ни преференций — только непроглядный сумрак в котором и надо было биться с коварным, жестоким, изворотливым и жалости не знающем врагом.
Помните, обещание вернутся к засевшему в мозгу с малых лет, про «вероломное нападение»? Так вот и вернёмся. Вероломное, ломающее веру — в силу человеческих договорённостей, в истинность человеческих намерений, в правду, честность, искренность, любовь.
Когда немцы пришли незваными в наш дом и показали своё арийское рыло, стало понятно — или мы, или они. Оно. Вселенское зло, обрушившееся на СССР всей силой своей бессмысленной жестокости. Впрочем, у бюргера всегда и на всё есть объяснение. «Пепел крематориев хорош для удобрения окрестных полей. Волосы хороши для набивания матрацев».
Дети Советского Союза увидели. «Истинных арийцев». Дети Советского Союза объявили им войну. Но, что может ребёнок?! Против такого монстра? Оказалось, может. И очень многое.
Про молодогвардейцев Краснодона страна узнала ещё во время Великой Отечественной. Немыслимые пытки, зверства недоступные разуму, всё то, что вынесла Молодая Гвардия, вынесла и не сломалась, было по праву и по чести поднято Красной Империей на флаг — её мученики были прославлены повсеместно, стали примером невозможности самой мысли о покорении нас кем бы то ни было. Но то были комсомольцы, лет по 18-19. Правда, Олегу Кошевому было на момент гибели всего 16... Правда и то, что роман Александра Фадеева («Молодая гвардия 1946/с правками 1951) жителями Краснодона, очевидцами тех событий, принят, по существу, не был. Как память и как легенда — да, как точная летопись событий и отчаянной борьбы с фашистами — нет. Почему это важно? Вот почему — читаем в докладной записке ответственного редактора издательства «Молодая гвардия» Лукина в секретариат ЦК ВЛКСМ (это январь 1947-го): «Молодая гвардия» представляла собой большую серьёзную организацию, часто делавшую больше, чем другие партизанские подпольные организации области, а в романе этого нет. В романе Фадеев изображает, наоборот, какую-то детскую игру школьников в подполье».
Это историческое свидетельство последствий художественного вымысла, или, сказав мягче, художественного переосмысления страшных, не укладывающихся в голове событий. Меж тем, правда жизни не просто жестока, она иногда и чудовищна. Мать предателя молодогвардейцев Геннадия Почепцова в день его казни в августе 1943-го (тогда же были казнены пособники немцев Громов и Кулешов) самолично порывалась его расстрелять.
Бог с ним, с романом Фадеева. Он есть, и одно это уже хорошо. Важно другое — молодогвардецев были в стране десятки тысяч, если не сотни. Если не сотни тысяч! И всем и каждому известная в нашей стране (надеюсь, что это так) Зина Портнова, тоже была молодогвардейцем — членом подпольной организации «Юные мстители». И было ей на момент гибели 17 лет. И в комсомол вступила она уже в подполье и потому — для нас она пионер-герой. И герой-комсомолец. Сто с лишним фрицев отправила она в ад, отравив их в столовой. Подпав под подозрение, спокойно съела тарелку отравленного супа на глазах у немцев, была отпущена домой и выжила — бабка отпоила травами. Потом партизанский отряд. Работа связной. Арест. На допросе, улучив момент, схватила со стола пистолет, застрелила двух офицеров и солдата «доблестного вермахта», бежала, отстреливалась, но была поймана.
Немцы пытали Зину Портнову страшно. Не за ради данных, за ради дикой своей злобы. Выкололи глаза, отрезали уши и грудь, раздробили пальцы. Она была седая как лунь, та девочка Зина Портнова, когда вели её на расстрел 10-го января 1944-го. Разве не заслуживает она канонизации? Хоть бы и в наших сердцах? Прекрасную книгу о ней написал после войны Василий Смирнов. Кто её помнит сегодня, ту книгу? Многие ли из ныне счастливо живущих, её читали?
Победа наша, во многом стала возможна потому, что враг убоялся. Убоялся непокоряемой и ненавистной ему «территории», населённой взрослыми и детьми не ведающими страха. Каждая чудовищная, мученическая смерть каждого советского молодогвардейца укрепляла фрицев в уверенности что «победить славянских варваров нельзя, их можно только уничтожить». И они уничтожали. Уничтожали...
Из воспоминаний матери Юрия Виценовского (одного из казнённых молодогвардейцев Краснодона) присутствовавшей при подъёме тел из 58-ми метрового шурфа шахты №5: «Зияющая пропасть, вокруг которой валялись мелкие части туалета наших детей: носки, гребешки, валенки, бюстгальтеры... Стена террикона вся забрызгана кровью и мозгами. С душераздирающим криком каждая мать узнавала дорогие вещи своих детей. Стоны, обмороки...»
Семьдесят одна жизнь... В кого-то стреляли, кого-то сбрасывали живыми. Пытки, предшествовавшие казни ничем по изощренности не отличались от «богоугодных деяний святой инквизиции». Как надо ненавидеть противостоящих тебе почти ещё подростков, чтобы творить такое? Скажу как — до дикого животного ужаса надо было их ненавидеть.
Выходит, те подростки, те дети, те мальчишки и девчонки, что приносили клятву и пионерии и комсомолу, те, кто произносили слова «Торжественно клянусь!», были не просто верующими — апостолами веры — ибо снесли всё, и безропотно. Забыть их — предать не только себя — предать Бога.
Мало кто возвысил голос в их честь сегодня, в дни «свободного рынка и здоровой конкуренции». Я пишу и мне отвратительно ставить рядом, в одном тексте, «конкурентный рынок» и тех, кто невеликими своими прожитыми годами оплатил наши игры — в рынок, в конкуренцию, в бесконечную и настойчивую «заботу о самом себе». Отвращение. Почти физическая боль.
Мало кто возвысил за них голос...
И всё же.
В 2012-ом воркутинский писатель и историк (из шахтёрской семьи) Игорь Веркин закончил и опубликовал роман «Облачный полк» — о партизане Саныче, то есть — о Лёне Голикове. Роман выдержал с того времени восемь переизданий, а то и больше. Роман ушёл в народ.
Почему?
Потому, что Голиков там живой. Злой, ненавидящий, любящий и влюблённый, жёсткий, упрямый как скала, отчаянный, бесшабашный и готовый встретить смерть в любой из дней. Есть Родина. Есть долг. А есть, в приложение к тому и другому, смерть. Она может и не случиться, но если уж на роду написано быть героем, жди беды — иначе где геройство твоё сгодится, нужнее нужного будет?
Я «Облачный полк» перечитывал трижды — оказываешься прям там, кожей чувствуешь — вот сейчас и тебя очередью, гранатой достанут. И всё время холодно, холодно до жути. И всё время надо куда-то идти. И страшно. И ничего не известно. И есть только вера в Победу. Любой ценой.
Есть в книге и встреча со странным художником, в заброшенной деревне. Огромная картина в полстены дома. И все праведники на ней. И нынешние, и будущие. Был там и Лёнька Голиков: «Весёлый и злой, стоит, прислонившись к стене. С копьём. В тени узкого горного ущелья, отделяющего сумрак от света, потомок Геракла в сорок третьем колене, вечно на страже. За его спиной мгла, глубокая, пронизанная почти невидимыми серебристыми нитями, в бешеных переплетениях которых угадываются смутные фигуры. Их много. И они...»
Есть на той картине и Юрка Гагарин. И если что кому на роду написано... А мог ведь и погибнуть в деревне Клушино, когда брата младшего, повешенного немцем на шарфе спасал. Выходит, был бы пионером-героем... Понимаете о чём я? Мы окружены сонмом святых Красной Империи. Но, где же храмы, пусть и внутренние, пусть и в наших душах? «Мы помним!» — скажете вы. И я отвечу, что да, но уж больно избирательно. Со многими оговорками.
История оговорок не терпит.
Петя Клыпа, тот самый рядовой музвзвода Брестской крепости, историю которого раскопал (да и самого Петю спас, на свет божий вытащил) писатель Сергей Смирнов, он же не ангелом был ни разу. Тот Петя Клыпа. Отчаянный и бесстрашный, до последнего часа таскавший котелками воду с Буга — для раненых и пулемётов, собиравший по развалинам патроны и оружие, еду. Когда гарнизон пал, Клыпа попал в плен, был угнан в Германию, где и батрачил на «добрых немецких бюргеров», пока американцы не пришли. Летом 45-го был передан советским войскам. Прошёл фильтрацию, был мобилизован в Красную армию, а в ноябре 45-го уволен в запас. И отправлен в Брянск, в родные места, где и связался со шпаной уголовной, отличился в грабежах и бандитизме, получил в 49-ом 25 лет Колымы с полным поражением в правах и... И был найден писателем Смирновым, изучающим архивы Брестской крепости и буквально вгрызавшемся в её историю. Очень хороший был и писатель и человек.
Так вот Смирнов когда всё про Клыпу узнал, а было это в 53-ем, поначалу дрогнул. Оно и понятно — как быть, что делать? А потом, пустил в ход все свои связи и регалии, пошёл по кабинетам и добился помилования. И 23-го декабря 1955-го, герой Брестской крепости Пётр Клыпа был досрочно выпущен на свободу. И прожил пусть и не самую долгую, но честную жизнь. Умер в декабре 1983-го. В июне 41-го было ему неполных 15 лет...
Это я к чему?
Не убоялась советская пропаганда, рассказала судьбу Петра Клыпы, как она есть. И Пётр Клыпа прошлого своего не убоялся — до конца жизни работал токарем на брянском заводе «Строммашина», встречался со школьниками, рассказывал о себе, о войне, его именем были названы многие пионерские дружины Советского Союза, он был награждён орденом Отечественной войны 1-ой степени...
Пару лет назад попался мне на глаза фильм Натальи Кудряшёвой со странным названием «Пионеры-герои» (2015). Грустный фильм о трёх бывших советских детях — Оле, Кате и Андрее. Тут тебе и советское прошлое, как они в пионеры вступать готовятся, тут тебе и хлебные чернильницы и письмо молоком (после прочтения рассказов о Ленине), тут тебе и душевные метания — сдавать милиции или не сдавать, деда самогонщика... Не смешно. Скорее, больно. Потому что дети верят, и верят отчаянно, а взрослые... А взрослые больше не верят. Есть там и такой диалог бывших пионеров, Кати и Андрея:
— А ты в детстве о чём мечтал?
— Подвиг совершить.
— Да, я тоже...
— Ну, и как? Совершила?
— Не, а... А ты?
— В Москву вон переехал... Я в детстве хотел таблетку от смерти придумать, чтоб никто никогда не умирал. Я её у себя в тетрадке рисовал, как она органы всякие заживляет... Жалко тетрадки этой нет...
— А, может, реально подвиг совершить? Спасти кого-нибудь. Стать матерью-героиней?.. В жизни всегда есть место подвигу...
В финале фильма повзрослевшая Катя подвиг совершит — спасёт во время теракта в Москве ребёнка, закроет его своим телом. И увидит себя в посмертии — на аллее пионеров-героев. И пойдёт по небесной лестнице в пионерский-советский рай. И девчонки в конопушках, белых платьях и красных галстуках, будут ей на каждой ступени той лестницы пионерский салют отдавать.
Плывут пароходы - привет Мальчишу!
Пролетают летчики - привет Мальчишу!
Пробегут паровозы - привет Мальчишу!
А пройдут пионеры - салют Мальчишу!
От этого фильма (не рассказывать же весь сюжет) переворачивается внутри то, что в просторечье называется совестью. Почему в просторечье? Потому что всё чаще только там она и встречается. Мрачными красками заканчиваю повествование. Удалось ли сказать главное? Многие ли из нас видели тот фильм?
Надо найти способ (я его не знаю, бьюсь в поисках) рассказать о детях-героях той Великой Войны так, чтобы виделись они и нам и нашим детям совершенно живыми, настоящими, без пафоса дурацкого и без ненужного лоска.
Не в том беда, что почти в каждом парке Советского Союза была аллея пионеров-героев и всё «как бы размылось со временем», а в том беда, что своих святых забывать нельзя. Ни в какой из моментов истории. Ни в один из них... А уж крещёные они, не крещёные — пред Богом все равны.
Пропаганда — пропагандой.
Вера — всегда над ней.
Вместе они — оружие безотказное, если делать всё по чести и по совести.
