Колоть, резать и кусать. Журнальный бунт 1905 года.

В начале двадцатого века, а именно в 1905 году начал оформляться жанр политического искусства, который потом превратится в выдающееся течение агитплаката. Все произошло после того, как царь Николай Второй под давлением забастовок выпустил Манифест небывалой демократичности и либерализма - Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка, который даровал свободу совести, собраний, союзов а главное – свободу слова.

Образованные классы России ответили на это невероятным по масштабам и агрессивности неприятием всего, что исходило от царя и правительства. В рамках новообретенной свободы слова практически одновременно во всех крупных городах России начали выпускаться более четырехсот сатирических журналов, которые писали только о том насколько кровавый царский режим довел Россию-матушку.

Некоторые журналы уже существовали например сатирический журнал «Зритель» художника  Арцибушева, но до Манифеста они изъяснялись эзоповым языком и символичными картинами. Начиная с дарования свободы слова, они как один приступили к прямой текстовой и визуальной агитации. Задача – показать, как невыносимо живется при царе в этой стране.  В отличие от газет, журналы стали носителем наиболее доходчивого контента – графического. Простая мысль, современный стиль – тот самый Jugendstil он же Art Nouveau, который в России называется «модерн», основанный на китайской и японской гравюре. 

Возможности типографских газетных технологий прекрасно подходили для таких задач – ограниченный набор красок – черный, красный, зеленый, примитивное травление доски превращают любое изображение в подобие китайской гравюры. Это был общеевропейский стиль, сформировавшийся после парада «Сецессионов» - отделения художников от местных академий. Но если венские и мюнхенские издатели подавали политические проблемы сдержанно, предаваясь красоте и поэзии, российские громили государство в каждой строчке и картинке.

Даже сам манифест о свободах тут же был заляпан кровью – знаменитая страница из журнала «Пулемет», который издавал Николай Шубуев,  работы художника Грабовского с подписью «к этому листу генерал Трепов руку приложил». К чести издателя, Шубуеву удалось внушить полицейским, что он сам приложил свою руку в красной краске к манифесту и художник Грабовский тут не причем и сам сел за это в тюрьму. Тогда еще издатели отвечали за слова. Эту страницу как по форме, так и по содержанию, уже можно было назвать пропагандистским плакатом, расцвет которого еще впереди, после революции 1917 года. Оставалось подождать еще лет двенадцать.  А в 1905 году печатались карикатуры типа «Все свободы родились 17 октября и скончались 17 октября».

Уже  выходят четыреста журналов, где работают, в том числе, и теперешние классики русской литературы – Чехов, Аверченко, Тэффи, собрали огромное количество художественных сил для создания графического содержания. Наиболее интеллектуальным выглядел журнал «Жупел», издание выходца из Одессы Зиновия Гржебина, который сам был художником и учился в Мюнхене с Мстиславом Добужинским и Игорем Грабарем. При этом именно Игорь Грабарь станет потом весьма влиятельным советским художником и руководителем мастерских, а Добужинский покинет СССР и умрет в Нью Йорке.  Именно его кисти (а точнее -перу) принадлежит обложка третьего номера «Жупела» под инициалами М. Д. в стиле Одри Бердслея. Цензурный комитет сразу увидел оскорбление монарха в картине «Орел-оборотень»  работы самого Гржебина, хотя для помещения издателя Гржебина в тюрьму озвученной причиной была публикация литературного памфлета.

У истоков журнала стояли такие ныне признанные классики русской и советской живописи как Константин Сомов, Борис Кустодиев, Иван Билибин, Евгений Лансере, Юрий Арцибушев. Сегодня многим достаточно сложно осознать тот факт, что автор  «Чаепития в Мытищах» и прочих милых зарисовок из русской жизни является также автором журнального рисунка, на котором Смерть оставляет кровавый след на улицах городов («Москва I. Вступление»). Или - что прекрасный иллюстратор Пушкина и русских сказок Иван Билибин был автором обложки второго номера журнала «Жупел» с нападками на монархию. 

С точки зрения искусства работа Билибина сделана безупречно и революционно – он объединяет линии и палитру модерна, и русский лубок: «Единожды Великий и Преславный царь Горох с сыном своим великим и могучим богатырем, преславным князем Горохом Гороховичем со многими ближними бояры…». Впрочем, Билибина все-таки арестовали. Он просидел в кутузке ровно сутки.  Но после третьего номера журнал все таки закрыли совсем и именно из-за Ивана Билибина, а точней за его карикатуру «Осёл. В 1/20 натуральной величины». В ней увидели оскорбление царской фамилии.

С цензурой, которая еще не привыкла к практике реализации установок на свободу из царского манифеста подходила к вопросу достаточно строго. Издатели в ответ устраивали игры со сменой доменного имени, (как сказали бы сейчас). Сидя в тюрьме тот же самый Гржебин запустил журнал под другим именем -  «Адская Почта». Который стал еще более экстремальным.  И в нем также были заняты такие художники как Иван Билибин, Борис Кустодиев, Мстислав Добужинский, Борис Анисфельд, Николай Радлов. А тексты писали Константин Бальмонт, Леонид Андреев,  Иван Бунин,  Фёдор Сологуб,  Вячеслав Иванов, Александр Куприн.  И даже Максим Горький под псевдонимом Иегудиил Хламида). Но в то же время великий русский поэт Александр Блок был весьма разочарован, по его словам, деятельностью и «Жупела» и «Адской почты».

Несмотря на острополитическую направленность, журнал стал полигоном для зарождения русской и советской традиции книжной графики. Оказалось, что даже в таких заданных рамках и условиях можно создавать вечное искусство. И это потрясающий феномен журнального бума 1905-1906.

Такие события как «Кровавое воскресенье» удивительным образом совпали с одновременным взрывом агитационных журналов, которые маскировались под названием «сатирические».  С сегодняшней дистанции этот процесс можно было бы назвать «обширной кампанией в соцсетях» - никогда еще в российской политической жизни не было настолько прямого обращения к конечному пользователю с целью формирования общественного мнения. 

Блестящий маркетинг этих изданий начинался с названий: «Вампир», «Адская Бомба», «Бомба», Бомбы» (это три разных журнала), «Барабан», «Водоворот» «Бурелом», «Буревал» «Перец», «ЯдЪ», «Аксиома», «Азарт», «Анчар», «Асмодей», «Балда», «Бич», «Благой мат», «Босяк», «Борцы», «Буксир», «Булат», «Буравчик», «Бубенчик», «Букет», «Брызги», «Вербный Базар», «Вербы», «Виттова Пляска», «Вихрь», «Водолаз»,  «Владивостокский Бес», «Ворон», «Гамаюн», «Гвоздь»,  «Гном», «Гроза», «Гром», «Голос» Правды», «Девятый Вал», «Дикарь», «Дубинушка», «Дух Времени», «Ёрш», «Дуэль», «Дятел», «Ёж», «Жало», «Жгут», «Журнал иностранной каррикатуры» (тогда писали с двумя «к»), «Залп», «Задвижка», «Забияка», «Заноза», «Зарево», «Зарницы», «Застрельщик», «Злоба Дня», «Злой Дух», «Игла», «Клюв», «Кнут», «Кобылка», «Колючка», «Комета», «Коса», «Крамола», «Маляр», «Маски», «Мазок», «Леший», «Красный Смех», «Красный факел», «Летучая Почта»,  «Молот».

Для нас сегодня это выглядит списком рок групп участниц большого рок-фестиваля на несколько дней – причем самых разных жанров – от хард-рока до дет-метала, от фолк-рока до олдскульных панков («Благой Мат» – чем не  панк-название?).  Феерия нейминга украшена соответствующими логотипами. «Скоморох», «Скандал» «Спрут» «Страж» Удав, Таран Хлыст, Шпилька, Фискал.   И только одно «Счастье»

Это было время, когда не существовало унифицированных удобных для работы в разных сферах шрифтов, но время требовало крупных заголовков и логотипов – они все рисовались вручную и тут уже работа художника и его фантазия – путь к сердцу читателя, возбужденного сообщениями и слухами о полицейских расправах, о зверствах бюрократов и о том, что царь не настоящий (если что – цитата из современного произведения киноискусства). Таким образом, пока в Вене такие художники как Муха или Климт или Вагнер (ровесники российским, кстати) рисовали красивые постеры и логотипы, русский художник рисовал название журнала «Нагаечка» и любовно украшал в модном стиле модерн изображением самой нагайки – символом полицейского произвола и насилия над демонстрантами и протестующими.

Удивительна скорость распространения информации такого рода. Мы находим красочную карикатуру «К возвращению Витте из Карлсбада», где министр отмывается от пятен с надписями «Обман», «Другая конституция», «Ложь» , «Двуликая политика» «Лживые обещания» - Господин Витте , нужно было бы что-нибудь покрепче карлсбадской воды, чтобы смыть эти пятна» … в журнале «Владивостокский Бес». Шесть тысяч верст от Петербурга и Москвы, но такая оперативность – причем руками местного, владивостокского  художника, под псевдонимом «Русское Тао». Так что не надо полагать, что именно интернет принес масштабное и быстрое информирование аудитории. Все уже придумано до нас. 

Несмотря на то, что многие журналы не пережили первого же номера, который мог стать и последним, массовость и яркость явления определили расцвет русского графического  модерна (ар-нуво), а также его быстрый переход в другие стили. Когда настала революция 17-го она начала формировать уже другой язык. Массовая агитационная, односторонняя политическая кампания с участием сотен наименований журналов   сегодня выглядит как продуманная, хорошо финансированная акция, но источники финансирования изданий во многих случаях остаются неясными.  С точки зрения развития русского искусства – произошла невиданная мобилизация не только бывших академических авторов, но и совершенно новых, молодых, ранее не находивших себе применения и денежной работы.

Один из уроков, который был извлечен из медийного бума 1905-1906: пропаганда и агитация обращалась к грамотному населению страны и оставалась литературоцентричной. То есть, она работала на образованные классы общества – любой исключенный из университета студент все-таки имел определенный уровень образования, чтобы понять не только текст, но и культурные отсылы, намеки и тонкости эзопова языка и пишущих авторов и художников. 

Значит в период после революции 1905  года , которую чаще называют больше «смутой», чем «революцией» должны были возникнуть новые формы воздействия на аудиторию, в том числе лишенную грамотности. Более простые, более яркие, лаконичные с минимальными литературными пассажами. От статьи – к лозунгу, от модерна к новому лубку. То, что понятно огромным массам населения. То, что обращено более к чувствам, нежели к интеллекту. 

И то, что гораздо дешевле в производстве и распространении. Как-никак в России уже был развитой капитализм.



Игорь Мальцев